Драматические произведения. Мемуары - Страница 77

Дубльмен. Тише, господа!

Судебный пристав (пискляво). Тише!

Граф. Что нам заявляет ответчик? Что жениться он не желает. В этом он волен.

Фигаро (радостно). Я выиграл!

Граф. Но поскольку текст гласит: «Каковую сумму я уплачу по первому её требованию или женюсь на ней» и так далее, суд постановляет: ответчику надлежит уплатить истице две тысячи пиастров наличными или сегодня же на ней жениться. (Встаёт.)

Фигаро (оторопев). Я проиграл.

Антонио (радостно). Великолепный приговор!

Фигаро. Чем же он великолепный?

Антонио. А тем, что ты теперь уж мне не зять. Покорнейше благодарю, ваше сиятельство.

Судебный пристав (пискляво). Расходитесь, господа!

Народ уходит.

Антонио. Пойду всё расскажу племяннице.

Явление шестнадцатое

Марселина, Бартоло, Бридуазон, Фигаро, граф.

Граф ходит взад и вперёд.

Марселина (садится). Наконец-то я могу вздохнуть свободно!

Фигаро. А я, напротив, задыхаюсь.

Граф (в сторону). По крайней мере, я отомстил — это утешительно.

Фигаро (в сторону). Ведь Базиль же собирался выступить против брака Марселины и, как на грех, куда-то запропал!

Граф направляется к выходу.

Вы уходите, ваше сиятельство?

Граф. Всё решено.

Фигаро (Бридуазону). Уж этот мне пузан!..

Бридуазон. Кто, я пу-узан?

Фигаро. Кто же ещё? А всё-таки я на ней не женюсь — как-никак, я дворянин.

Граф останавливается.

Бартоло. Вы на ней женитесь.

Фигаро. Без согласия моих благородных родителей?

Бартоло. Назовите их, укажите их.

Фигаро. Дайте срок, я с ними увижусь, я уже пятнадцать лет их разыскиваю.

Бартоло. Хвастун! Уж, верно, какой-нибудь подкидыш!

Фигаро. Нет, доктор, я был не подкинут, а потерян, точнее сказать, меня украли.

Граф (подходит ближе). Украли, потеряли — докажите! А то потом станете кричать, что вас тут оскорбляют.

Фигаро. Если кружевные пелёнки, ваше сиятельство, вышитые покрывала и золотые вещи, найденные при мне разбойниками, не доказывают, что я благородного происхождения, то отличительные знаки на моём теле непреложно свидетельствуют о том, как дорог был я моим предусмотрительным отцу и матери. Вот этот знак на руке… (Хочет обнажить правую руку.)

Марселина (поспешно встает). У тебя на правой руке шпатель?

Фигаро. Откуда это вам известно?

Марселина. Боже, это он!

Фигаро. Да, это я.

Бартоло (Марселине). Кто он?

Марселина (живо). Эммануэль!

Бартоло (к Фигаро). Тебя утащили цыгане?

Фигаро (в сильном волнении). Около какого-то замка. Милый доктор! Возьмите, что хотите, но только верните меня в лоно моей знатной семьи: мои благородные родители осыплют вас золотом.

Бартоло (указывая на Марселину). Вот твоя мать.

Фигаро. То есть кормилица?

Бартоло. Твоя родная мать.

Граф. Его мать?

Фигаро. Говорите толком.

Марселина (указывая на Бартоло). Вот твой отец.

Фигаро (в отчаянии). О, о, о! Что же я за несчастный!

Марселина. Неужели сама природа не подсказывала тебе этого тысячу раз?

Фигаро. Никогда!

Граф (в сторону). Она его мать!

Бридуазон. Теперь, ко-онечно, он на ней не женится.

Бартоло. Я тоже.

Марселина. Вы тоже! А ваш сын? Вы же мне клялись…

Бартоло. Я был глуп. Если бы подобные воспоминания к чему-нибудь обязывали, то пришлось бы пережениться решительно на всех.

Бридуазон. А если так ра-ассуждать, то ни-икто бы ни на ком не женился.

Бартоло. Обычные грешки! Беспутная молодость!

Марселина (всё более и более горячась). Да, беспутная, я бы сказала — чересчур беспутная! Я от своих грехов не отрекаюсь — нынешний день их слишком явно разоблачил! Но до чего же тяжело искупать их после того, как тридцать лет проживёшь скромно! Я добродетельною родилась, и я стала добродетельною, как скоро начала жить своим умом. Но в пору заблуждений, неопытности и нужды, когда от соблазнителей нет отбою, а нищета выматывает душу, может ли неопытная девушка справиться с подобным полчищем недругов? Кто нас сейчас так строго судит, тот, быть может, сам погубил десять несчастных.

Фигаро. Наиболее виновные — наименее великодушны, это общее правило.

Марселина (живо). Вы, мужчины, более чем неблагодарны, вы убиваете своим пренебрежением игрушки ваших страстей, ваши жертвы, это вас надо карать за ошибки нашей юности, вас и поставленных вами судей, которые так гордятся тем, что имеют право судить нас и в силу преступного своего недомыслия лишают нас всех честных средств к существованию! Неужели нельзя было оставить хоть какое-нибудь занятие для злосчастных девушек! Им принадлежало естественное право на изготовление всевозможных женских нарядов, но и для этого набрали бог знает сколько рабочих мужского пола.

Фигаро (запальчиво). Они и солдат заставляют вышивать!

Марселина (в сильном волнении). Даже к женщинам из высшего общества вы выказываете уважение с оттенком насмешливости. Мы окружены обманчивым почётом, меж тем как на самом деле мы — ваши рабыни, наши добрые дела ставятся ни во что, наши проступки караются незаслуженно строго. Ах, да что говорить! Вы обходитесь с нами до ужаса бесчеловечно.