Драматические произведения. Мемуары - Страница 120

120

И не досадуете ли вы на себя, Лекуантр, когда в другом параграфе читаете следующие слова, написанные мной от лица г-на Лаэйя, моего поставщика: «И он воспрещает себе, под угрозой полной потери своей части прибыли в этом деле, продать или поставить хотя бы одно ружьё или иное оружие какой-либо иной державе, кроме как французской нации, в интересах которой г-н де Бомарше намеревается использовать всю партию оружия полностью»?

Утешьтесь, Лекуантр, вы причинили мне горе невольно, вас запутали, как в тёмном лесу.

Теперь — относительно качества оружия! «Г-н де Лаэй принимает на себя и обязуется перед г-ном де Бомарше приобретать только оружие хорошего качества и пригодное для военных целей, под угрозой…» О! Под самой суровой, и т. д. …

Что ещё мог сделать я, французский патриот, которому в Брабант пути заказаны, как не оговорить полную потерю моим поставщиком средств, потраченных на плохо отобранное оружие?

Поверьте мне, Лекуантр, самое чистосердечное рвение может привести к досадным результатам, в особенности при исполнении столь высокочтимых обязанностей, каковыми являются ваши, — ежели не остерегаться подсказки жуликов! Милейший молодой человек Ламот-Удара был, как и вы, в отчаянии, что дал пощёчину этому ни в чём не повинному старцу! И старец его простил.

Теперь, когда вопрос о приобретении мною оружия достаточно ясен, перейдём к моим переговорам с министром де Гравом.

Купчая была ещё только в черновом проекте, когда я отправился к де Граву; ибо, если наш народ не нуждался в оружии, мне не к чему было хлопотать о том, чтобы добыть его в таком количестве, и, главное, не к чему было брать на себя положительные обязательства, прежде чем будет дано согласие министра; и, поскольку не подлежало сомнению, что такая огромная партия ружей может заинтересовать только либо Францию, либо её смертельных врагов, необходимо было получить от министра точный ответ: «они мне нужны» или «они мне не нужны» — прежде чем нотариально оформлять купчую, и ответ этот необходим был в письменном виде, чтобы, в случае отказа министра, я тотчас порвал сделку, которую заключил только в наших общих интересах, а вовсе не потому, что рассчитывал перепродать оружие кому-либо другому (поступок, между, прочим, обличающий патриота, а отнюдь не своекорыстного негоцианта), чтобы, повторяю, в случае отказа министра, я мог бы доказать недоброжелателям (а в них, как видите, нет недостатка), что совершил покупку из патриотического рвения, а вовсе не «приобрёл это оружие с целью обогащения наших врагов в ущерб нам, чем предал свою страну, делая вид, что ей служит», как тявкали всякие шавки. Вы убедитесь, что в доказательствах моего патриотизма нет недостатка.

Господин де Грав (следует это отметить) принял моё предложение, как истый патриот, каким он и являлся.

— Вы спрашиваете, нужно ли нам это оружие? — сказал мне он. — Вот, почитайте, сударь; вот требования на оружие общей стоимостью на двадцать один миллион, а мы за последний год не смогли приобрести ни одного ружья либо в силу обстоятельств, либо в результате неразберихи и недобросовестности тех, кто вёл с нами переговоры; что касается вас, то, если вы даёте мне обещание, я доверяю ему полностью. Но хороши ли ваши ружья?

— Я их не видал, — сказал я ему. — Я предъявил поставщику неукоснительные требования, чтобы ружья были годны к употреблению. Это отнюдь не оружие последнего образца, им ведь пользовались во время волнений в Нидерландах; поэтому оно и обойдётся вам дешевле, чем новое.

— Сколько оно вам стоит? — сказал он.

— Клянусь вам, не знаю, поскольку, покупая ружья оптом и поставляя вам их только после сортировки, я должен буду определить цену не за всю партию, но поштучно, а это не легко сделать. Я внёс пока только задаток. Просили за них по пять флоринов, при условии, что я возьму всю партию оптом, приняв на себя все последующие расходы. Но я не хочу брать всё, я хотел бы, напротив, чтобы доходы поставщика были исчислены в зависимости от наших и чтобы ему было выгодно поставить нам оружие наилучшего качества. Но если я настаиваю на сортировке, он просит за них дороже. Вот примерные образцы, которые он мне показал; шестьдесят тысяч уже приготовлено; через три-четыре месяца после этой партии будет получено ещё двести тысяч. Это не какая-нибудь тёмная сделка, я предлагаю вам договор о крупной торговой операции; но я предупреждаю вас, сударь, что, если мне придётся иметь дело с вашими канцеляриями, я тут же отказываюсь. Прежде всего, оружие обойдётся вам слишком дорого, так как найдутся любители погреть руки на этом деле, и мы утонем в кляузах.

— Хорошо! — сказал мне г-н де Грав, — остаётся решить только вопрос о цене. Я дам по двадцать два ливра в ассигнациях за штуку.

— Сударь, — ответил я ему, — забудьте об ассигнациях, иначе мы не договоримся. Если бы речь шла о французском товаре, то, поскольку ассигнации имеют в стране принудительный курс, мы знали бы, с чем имеем дело; но расплатиться в Голландии за ружья в этой валюте невозможно, там нужны флорины. Нельзя будет даже установить курс флорина в ваших ассигнациях, поскольку я должен буду платить за ружья только через два или три месяца после их доставки, а ни вы, ни я не можем себе представить, какова будет тогда стоимость ассигнации, которая уже сейчас на тридцать пять процентов ниже стоимости наших экю, да ещё мы теряем при обмене экю на флорины; совершенно неизвестно, — сказал я, — насколько упадут ассигнации по отношению к флорину в тот день, когда вы будете рассчитываться со мной за ружья. Не захотите же вы, если через три месяца ассигнации упадут в цене на девяносто процентов, заплатить мне сорок тысяч луидоров, которые на самом деле будут стоить сорок тысяч франков.

120