Драматические произведения. Мемуары - Страница 171

К оглавлению

171

Мой протест против действий министров, оставленный в запечатанном виде на хранение у г-на Дюфулера, нотариуса, на улице Монмартр.

Не зная, что уготовано мне судьбой и удастся ли мне преодолеть растущее с каждым днём сопротивление негодяев доставке во Францию оружия, насущно необходимого нации и задерживаемого голландцами в Тервере —

Я заявляю, что козни, первоначальным источником которых были канцелярии военного министерства, ныне — дело рук самих министров.

Я заявляю, что эти министры постарались (и в этом преуспели) задержать во Франции г-на де Лаога, помешав ему отправиться в Голландию для выполнения поручения предыдущих министров и трёх объединённых комитетов, а также моего, передать нации в Тервере принадлежащие мне ружья, вручив их г-ну де Мольду — нашему посланнику в Гааге и опытному генерал-майору — в соответствии с требованием статьи восьмой договора от 18 июля 1792 года.

Я заявляю, что эти министры, действуя якобы по распоряжению Национального собрания, никогда на самом деле не существовавшему, задержали во Франции, в силу этого мнимого распоряжения, г-на Лаога, моего представителя.

Я заявляю, что министр Лебрен, отвечая 16 сентября депутатам комитетов по военным делам и по вооружению, которые были посланы Собранием, чтобы ускорить вручение мне обещанного залога и денег, необходимых для высвобождения ружей, торжественно дал им слово, что в течение суток вручит мне всё нужное для того, чтобы я мог поехать высвободить и поставить нации это оружие в Тервере, что он снабдит меня обещанным залогом и деньгами, обусловленными договором от 18 июля; однако в дальнейшем, по договорённости с другими министрами, г-н Лебрен заявил мне, что Исполнительный совет отказал мне в деньгах и залоге, посулив, чтобы побудить меня выехать, что он, Лебрен, восполнит эту потерю из средств своего ведомства.

Я заявляю, что, в силу проволочек и отказов, я выезжаю без каких бы то ни было денежных средств и почти без надежды раздобыть их за границей, поскольку мой арест в Париже и моё заключение в Аббатство подорвали мой кредит как на родине, так и за её пределами.

Я заявляю, что протестую против предательских действий теперешнего министерства и возлагаю на него ответственность перед нацией за все бедствия, которые могут в результате воспоследовать; что тем самым я только выполняю то, о чём уже предупреждал министров со всей резкостью в письме, имевшем форму памятной записки и вручённом г-ну Лебрену 19 августа сего года, где я без обиняков говорил ему следующее: «Разъяснив Вам всё, о чём министр, только что занявший свой пост, мог сам и не догадаться, я вынужден заявить, сударь, что, если министерство будет в дальнейшем действовать вразрез с этими данными, я снимаю с себя отныне всякую ответственность и перелагаю груз её на исполнительную власть (о чём и имею честь её предупредить).

…Десятки раз я подвергался обвинениям, — не пришла ли мне пора обелить себя?.. Пусть министры не отдают никаких приказаний, не согласовав их со мной… или пусть сами отвечают за всё перед отечеством, чьим интересам нанесён вред».

Я заявляю, кроме того, что собираюсь привлечь вышеупомянутое министерство в лице г-на Лебрена к суду за ущерб, который может причинить моим делам или моей жизни его гнусное поведение. В удостоверение чего я оставил на хранение у г-на Дюфулера, нотариуса, этот протест, запечатанный моей печатью и долженствующий быть вскрытым и пущенным в ход в надлежащее время и в надлежащем месте, если это потребуется.


Шестой и последний этап моих трудов и мытарств, куда входит моё путешествие в Голландию и мой заезд в Лондон, где я и пишу эту весьма пространную записку, дважды связанный из-за этих ружей: обвинительным декретом — во Франции, и арестом за неуплату долга — в Англии (и всё по доброте нашего премудрого министерства); этот шестой этап, говорю я, будет отослан в Париж через четыре дня; и как только я получу уведомление, что он находится в печати и что, следственно, моё оправдательное выступление не удастся замолчать, я пожертвую всем, чтобы добиться освобождения из-под ареста в Лондоне: я уеду отсюда, я явлюсь в парижскую тюрьму. И если меня там прикончат, Национальный конвент! проявите справедливость к моему ребёнку; пусть моя дочь соберёт хоть колоски, оставшиеся на том поле, где ей принадлежала вся жатва!



Шестой и последний этап

Законодатели и вы, о граждане, вы, кто лишь из любви к справедливости набрались мужества следовать шаг за шагом за всеми этими чудовищными подробностями, — ваше благородное возмущение слилось с моим собственным, когда вы увидели, с каким изощрённым коварством министерство сумело удалить меня из Парижа, где моим присутствием затруднялось осуществление плана, задуманного, чтобы меня погубить.

Обождите минуту, граждане, вы увидите, как надевают личину; позвольте мне только посвятить вас раньше в то, какие шаги предпринял я в Голландии через нашего посла.

Я уезжал, озабоченный и удручённый; удручённый мыслями, что всё это только ловушка; что мне позволили выехать без залога и без средств, чтобы я не мог ничего сделать. Озабоченный — увы! — одним вопросом: как разгадать, в интересах которого из министерств строились все эти козни!

171