Драматические произведения. Мемуары - Страница 96

Сюзанна (недоверчиво). Если вы этого добьётесь, сударь…

Бежарс (твёрдо). Добьюсь. Ты, конечно, понимаешь, что любовь не имеет никакого отношения к этой сделке. (С ласковым видом.) По-настоящему я никогда никого не любил, кроме тебя.

Сюзанна (недоверчиво). Ну, а если бы графиня захотела…

Бежарс. Я бы, разумеется, её утешил, но она же мною пренебрегла!.. Графиня удалится в монастырь — такова воля графа.

Сюзанна (живо). Я ни за что не сделаю ей ничего дурного.

Бежарс. Чёрт возьми, но ведь это совершенно в её вкусе! Я от тебя только и слышу: «Ах, она ангел во плоти!»

Сюзанна (гневно). Так что ж, поэтому и надо её мучить?

Бежарс (со смехом). Мучить не надо, а вот приблизить её к отчизне ангелов — небу, откуда она к нам некогда слетела, во всяком случае необходимо!.. А так как по новым чудесным законам развод допускается…

Сюзанна (живо). Граф намерен с ней развестись?

Бежарс. Если удастся.

Сюзанна (гневно). Ах, злодеи мужчины! Передушить бы их всех…

Бежарс. Надеюсь, для меня ты сделаешь исключение.

Сюзанна. Ну, как сказать!

Бежарс (со смехом). Люблю я твой непритворный гнев: в нём сказывается твоё доброе сердце! Что же касается влюблённого кавалера Леона, то граф отправляет его путешествовать… надолго. Фигаро — человек опытный; он будет его благоразумным руководителем. (Берёт Сюзанну за руку.) Теперь — как обстоит дело у нас с тобой. Граф, Флорестина и я, мы будем жить вместе, а дорогая наша Сюзанна, облечённая полным доверием, возьмёт на себя обязанности нашей домоправительницы, станет распоряжаться прислугой, будет вести весь дом. Нет больше мужа, нет больше пощёчин, нет больше грубого спорщика — потекут дни, сотканные из золота и шёлка, настанет безоблачно счастливая жизнь…

Сюзанна. Вы меня так ублажаете, как видно, для того, чтобы я замолвила за вас словечко Флорестине?

Бежарс (ласково). Откровенно говоря, я рассчитывал, что ты для меня постараешься. Ты всегда была чудной женщиной! Всё остальное в моих руках, в твоих — только это. (Живо.) Вот, например, сегодня ты можешь оказать нам с графом чрезвычайной важности услугу…

Сюзанна пристально на него смотрит, Бежарс спохватывается.

Я говорю — чрезвычайной важности, потому что этому придаёт особое значение граф (Равнодушно.) А в сущности говоря, это, право, такой пустяк! Графу пришла фантазия… при подписании брачного договора подарить дочери драгоценную вещь, такую же точно, как у графини. Но только он хочет, чтобы никто об этом не знал.

Сюзанна (с удивлением). Вот как!

Бежарс. Мысль счастливая! Хорошие брильянты всегда могут пригодиться! Возможно, он попросит тебя принести ларец с драгоценностями его жены, чтобы сравнить с рисунками, которые выполнил его ювелир…

Сюзанна. Почему же непременно такую, как у графини? Это что-то странно.

Бежарс. Ему хочется подарить дочери вещь не менее великолепную… Мне, ты понимаешь, это совершенно безразлично! А вот и он сам.

Явление пятое

Граф, Сюзанна, Бежарс.

Граф. Я вас искал, господин Бежарс.

Бежарс. Прежде чем идти к вам, сударь, я хотел предупредить Сюзанну, что вы собираетесь попросить у неё ларец…

Сюзанна. По крайней мере, ваше сиятельство, вы понимаете…

Граф. Оставь ты это ваше сиятельство! Ведь я же велел по приезде во Францию…

Сюзанна. Я нахожу, ваше сиятельство, что это роняет наше достоинство.

Граф. Это потому, что тебе более доступно тщеславие, нежели истинная гордость. Надо считаться с предрассудками той страны, в которой ты хочешь жить.

Сюзанна. Так вот, сударь, по крайней мере вы мне дадите слово…

Граф (гордо). С каких это пор мне не доверяют?

Сюзанна. Так я вам его сейчас принесу. (В сторону.) Ничего не поделаешь! Фигаро велел ни в чём не отказывать…

Явление шестое

Граф, Бежарс.

Граф. Видимо, это обстоятельство её смущало, а я нарочно заговорил с ней в таком решительном тоне.

Бежарс. Меня больше смущает ещё одно обстоятельство. Но вы, я вижу, чем-то удручены.

Граф. Сказать ли тебе, друг мой? Я думал, что более сильного горя, чем потеря сына, у меня быть не может, — оказывается, есть ещё более лютая скорбь, от которой начинает кровоточить моя рана и от которой жизнь моя становится невыносимой.

Бежарс. Если б вы не воспретили мне вступать с вами в споры по этому поводу, я бы вам сказал, что ваш второй сын…

Граф (живо). Мой второй сын! У меня его нет.

Бежарс. Успокойтесь, граф. Давайте обсудим. Вы потеряли любимого сына, но из этого не следует, что вы должны быть несправедливы к другому сыну, к вашей жене, к самому себе. Разве можно судить о подобных вещах по догадкам?

Граф. По догадкам? О, я слишком в этом уверен! Отсутствие явных доказательств — вот что меня огорчает. Пока мой бедный сын был жив, я не придавал этому почти никакого значения. Он являлся наследником моего имени, моего положения, моего состояния… Что мне было до этого другого существа? Холод моего презрения, другое имя, Мальтийский крест и постоянное денежное пособие отомстили бы за меня его матери и ему самому. Но можешь ли ты себе представить моё отчаяние при мысли о том, что обожаемого сына у меня нет, а какой-то посторонний человек наследует его положение, титулы и вечно бередит мне рану ненавистным обращением отец!