Драматические произведения. Мемуары - Страница 105

105

Графиня, Сюзанна.

Графиня. Ничего не могла я добиться от девочки. Все только плачет, рыдает!.. Считает себя передо мной виноватой, без конца просит прощения, хочет идти в монастырь. Если при этом вспомнить её отношение к моему сыну, то остаётся предположить вот что: она считает себя неподходящей для него партией и теперь раскаивается, что выслушивала его признания, поддерживала в нём надежду. Эта её щепетильность просто обворожительна! Эта чересчур строгая её добродетель просто очаровательна! По-видимому, угрызения совести начались у неё после разговора с господином Бежарсом: в вопросах чести он необычайно требователен и щепетилен, иной раз даже чересчур, и ему мерещатся всякие страхи там, где другие ровно ничего не видят.

Сюзанна. Ума не приложу, что это за напасть, но только у нас творятся очень странные вещи! Точно какой-то демон исподтишка раздувает огонь. Наш господин мрачнее тучи: никого к себе не допускает, вы беспрестанно плачете, госпожа Флорестина рыдает, ваш сын в отчаянии!.. Только господин Бежарс невозмутим, как некое божество, его словно ничто не волнует, на все ваши горести он взирает безучастно…

Графиня. Дитя моё! Сердцем он их разделяет. Этот утешитель льёт бальзам на наши раны, его мудрость нас поддерживает, сглаживает острые углы, успокаивает моего раздражительного мужа, — ах, без него мы были бы во много раз несчастнее!

Сюзанна. Желаю вам, сударыня, чтобы вы не обманулись.

Графиня. Прежде ты была к нему справедливее.

Сюзанна опускает глаза.

Словом, он один может рассеять тревогу, которую мне внушила Флорестина. Скажи, что я прошу его придти.

Сюзанна. А вот и он, лёгок на помине. Я причешу вас после. (Уходит.)

Явление второе

Графиня, Бежарс.

Графиня (сокрушённо). Ах, дорогой майор, что здесь у нас происходит? Или грянул, наконец, гром, которого я так давно боялась и который всё приближался и приближался? Неприязнь графа к несчастному моему сыну растёт с каждым днём. Верно, до него дошла какая-нибудь роковая весть!

Бежарс. Я этого не думаю, сударыня.

Графиня. С тех пор как небо меня покарало смертью старшего сына, граф совершенно переменился: вместо того чтобы, заручившись поддержкой нашего посла в Риме, хлопотать о снятии с Леона рыцарского обета, он упорно посылает его на Мальту. Этого мало, господин Бежарс: мне известно, что он производит обмен владений и собирается покинуть Испанию навсегда и поселиться здесь. Недавно за обедом в присутствии тридцати человек он так говорил о разводе, что я пришла в ужас.

Бежарс. Я был при этом. Как же, отлично помню!

Графиня (в слезах). Простите, мой истинный друг! При вас мне не стыдно плакать.

Бежарс. Да будет моё чувствительное сердце приютом для ваших печалей!

Графиня. Наконец, вы или граф заставили страдать Флорестину? Я смотрела на неё как на невесту моего сына. Она бедна, это правда, но зато из хорошей семьи, красива, благонравна, выросла среди нас, а мой сын теперь наследник, неужели же этого наследства не хватит на двоих?

Бежарс. Может быть, даже с избытком. Вот где корень зла.

Графиня. Но все точно сговорились разбить мои надежды, как будто небо так долго выжидало только для того, чтобы тем строже наказать меня теперь за проступок, который я горько оплакивала. Мой муж ненавидит моего сына… Флорестина от него отказывается. Что-то её взволновало, и она собирается с ним порвать. А он, несчастный, этого не перенесёт, — вот что для меня несомненно. (Молитвенно складывает руки.) О карающее небо! Я целых двадцать лет провела в слезах и в покаянии, за что же теперь ты посылаешь мне эту муку — муку разоблачённой преступницы? О, пусть я одна буду несчастна! Боже! Я не стану роптать! Но пусть мой сын не страдает за грех, которого он не совершал! Научите же меня, господин Бежарс, как избавиться от стольких бед?

Бежарс. Я вас научу, достойная женщина, я затем и пришёл, чтобы рассеять мучительные ваши страхи. Когда чего-нибудь опасаешься, то не можешь отвести глаза от пугающего предмета: что бы вокруг ни говорилось, что бы ни делалось, страх отравляет всё! Ключ от этих загадок, наконец, у меня в руках. Вы ещё будете счастливы.

Графиня. Можно ли быть счастливой, когда душу томит раскаяние?

Бежарс. Ваш супруг вовсе не избегает Леона, — тайна рождения вашего сына ему не известна.

Графиня (живо). Господин Бежарс!

Бежарс. Причиною же душевных движений, которые вы принимаете за ненависть, является то, что у него самого не чиста совесть. О, сейчас я сниму с души вашей тяжесть!

Графиня (с чувством). Дорогой господин Бежарс!

Бежарс. Но только схороните навеки в успокоенном сердце вашем то чрезвычайной важности сообщение, которое вам предстоит от меня услышать. Ваша тайна — это рождение Леона, его тайна — это рождение Флорестины. (Понизив голос.) Он её опекун и… отец.

Графиня (молитвенно складывает руки). Боже всемогущий, ты сжалился надо мной!

Бежарс. Представляете себе, каков был его ужас, когда он увидел, что эти дети любят друг друга? Он не мог открыть свою тайну и вместе с тем не мог допустить, чтобы следствием его молчания явилась их взаимная склонность, — вот почему он сделался так мрачен, так не похож на себя. Удалить же сына он задумал единственно в надежде на то, что разлука и служение на рыцарском поприще, может статься, заставят Леона забыть эту несчастную любовь, благословить которую граф не в состоянии.

105