Драматические произведения. Мемуары - Страница 94

Критикуйте пьесу, пожалуйста! Если даже автор слишком стар, чтобы извлечь из этого пользу, ваши наставления пригодятся другим. Никому не приносит пользы только брань — это, если хотите, манера дурного тона. С подобным замечанием я смело обращаюсь к народу, который исстари славился своею учтивостью, служил в этом отношении образцом для других и доныне ещё являет собою пример высокого мужества.

Действующие лица

Граф Альмавива, испанский вельможа, благородно-гордый, но не надменный.

Графиня Альмавива, женщина глубоко несчастная и притом ангельской кротости.

Кавалер Леон, их сын, молодой человек, свободолюбивый, как и все пылкие души нового времени.

Флорестина, воспитанница и крестница графа Альмавивы; в высшей степени чувствительная молодая девушка.

Господин Бежарс, ирландец, майор испанской пехоты, исполнявший обязанности секретаря при графе, когда тот был послом; весьма низкой души человек, великий интриган, искусно сеющий раздоры.

Фигаро, камердинер, лекарь и доверенное лицо графа; человек, обладающий большим жизненным опытом.

Сюзанна, первая камеристка графини, жена Фигаро; прекрасная женщина, преданная своей госпоже, свободная от иллюзий молодости.

Господин Фаль, нотариус, человек верный и глубоко порядочный.

Вильгельм, немец, слуга майора Бежарса, слишком большой простак для такого господина.

Действие происходит в Париже, в доме, который занимает граф со своей семьёй, в конце 1790 года.

Действие первое

Богато убранная гостиная.

Явление первое

Сюзанна одна, составляет букет из тёмных цветов.

Сюзанна. Теперь графиня может просыпаться и звонить — печальный мой труд окончен. (В изнеможении садится.) Ещё и девяти нет, а я уже так устала… Последнее её распоряжение перед сном отравило мне всю ночь… «Завтра чуть свет, Сюзанна, вели принести побольше цветов и укрась мои комнаты». Привратнику: «Весь день никого ко мне не впускайте». «Сделай мне букет из чёрных и тёмно-красных цветов с одной белой гвоздикой посредине…» Вот и букет. Бедная графиня! Как она плакала! Для кого все эти приготовления? Ах, да, живи мы в Испании, сегодня были бы именины её сына Леона… (таинственно) и ещё одного человека, которого уже нет на свете! (Рассматривает букет.) Цветá крови и траура! (Вздыхает.) Раны на её сердце не затянутся никогда! Перевяжем букет чёрным крепом, раз уж такова печальная её причуда. (Перевязывает букет.)

Явление второе

Сюзанна, Фигаро заглядывает с таинственным видом.

Вся эта сцена должна идти с подъёмом.

Сюзанна. Входи же, Фигаро! У тебя вид счастливого любовника твоей жены.

Фигаро. Можно говорить не стесняясь?

Сюзанна. Да, если не затворять дверь.

Фигаро. А к чему такая предосторожность?

Сюзанна. Дело в том, что известный тебе человек может войти с минуты на минуту.

Фигаро (с расстановкой). Оноре-Тартюф Бежарс?

Сюзанна. Да, наша встреча была назначена заранее. Послушай, отвыкай ты прибавлять к его имени разные словечки: это может до него дойти и помешать нашим замыслам.

Фигаро. Его же зовут Оноре!

Сюзанна. Но не Тартюф.

Фигаро. А, да ну его к чёрту!

Сюзанна. Ты как будто чем-то удручён?

Фигаро. Я взбешён.

Сюзанна встаёт.

Где же наш с тобой уговор? Помогаешь ли ты мне, Сюзанна, верой и правдой предотвратить большую неприятность? Неужели ты позволишь этому злобному существу ещё раз обвести себя вокруг пальца?

Сюзанна. Нет, но по-моему, я вышла у него из доверия: он ничего больше мне не сообщает. Право, я боюсь, как бы он не подумал, что мы с тобой помирились.

Фигаро. Будем по-прежнему делать вид, что мы в ссоре.

Сюзанна. Но почему же ты так расстроен? Узнал что-нибудь новое?

Фигаро. Сначала припомним самое главное. С тех пор как мы переехали в Париж и с тех пор как господин Альмавива… Поневоле приходится называть его по фамилии, раз он строго-настрого запретил называть его ваше сиятельство…

Сюзанна (с досадой). Прелестно! А графиня выезжает без ливрейных лакеев. Мы теперь, совсем как простые смертные!

Фигаро. Словом, ты знаешь сама, что с тех пор как беспутный старший сын графа погиб, поссорившись из-за карт, всё у нас в доме совершенно переменилось! Каким хмурым, каким угрюмым стал за последнее время граф!

Сюзанна. Ну, положим, и ты глядишь букой!

Фигаро. Как ненавидит он теперь второго сына!

Сюзанна. Ужас!

Фигаро. Как несчастна графиня!

Сюзанна. Это великий грех на его душе.

Фигаро. Как возросла его нежность к воспитаннице Флорестине! А главное, как спешит он произвести обмен своих владений!

Сюзанна. Знаешь, мой милый Фигаро, ведь это пустая болтовня. Мне же всё известно, так зачем ты со мной об этом толкуешь?

Фигаро. Не мешает лишний раз всё привести в ясность — для большей уверенности, что мы понимаем друг друга. Разве для нас с тобой может быть ещё какое-то сомнение, что бич этой семьи, коварный ирландец, который состоял при графе секретарём в нескольких посольствах, овладел всеми семейными тайнами? Что мерзкий этот интриган сумел заманить графа Альмавиву из тихой и мирной Испании в эту страну, где всё перевёрнуто вверх дном, — сумел заманить в надежде, что здесь ему легче будет, воспользовавшись неладами между мужем и женой, разлучить их, жениться на воспитаннице и прибрать к рукам состояние распадающейся семьи?